Возможно, и стоило ее остановить, когда мы очутились в просторной комнате с большой двухместной кроватью, но Белоснежка все делала за меня. Уткнулась своими ладошками в мою грудь и отодвинула от стены. Несмело, с улыбкой. Когда мы медленно подошли к кровати, усадила на край. Я коснулся губами ее ключицы, провел руками по попке и сжал в руках. Мне нравилось в ней все — ее белоснежная кожа, которая резко контрастировала с моей смуглой, её родинки на теле, к которым я прикасался пальцами и то обожание, с которым она смотрела на меня. Маленькая, глупая девочка.

Возможно, мне нужно было уйти отсюда пока не поздно, но это сложно сделать, когда наблюдаешь за тем, как Белоснежка плавно снимает с себя сипатичное платье с пышной юбкой. Смешно путается в нем и чуть пошатывается в сторону. Она хочет казаться эротичной, соблазнительной и старше, чем она есть.

Просто невозможно свернуть назад, когда она снимает с себя платье, стоит ко мне спиной с идеальными очертаниями, а затем медленно поворачивается в мою сторону, показывая свою маленькую упругую грудь с розовыми сосками.

И совершенно точно нельзя взять себя в руки, когда она остается в одних черных стрингах и плавной походкой подходит идет ко мне. Хочется прибрать ее хрупкое тело с тонкой талией своими ручищами и тут же затащить в постель. Вытворять с ней то, о чем давно мечтала моя бурная неутомимая фантазия. И только от этих мыслей я почти кончаю. Но прерываюсь, потому что Белоснежка что-то говорит мне:

— Наверное, я должна предупредить тебя, Марк… Я девственница.

Откидываюсь на кровать и закрываю руками лицо. Блядь, просто прекрасно.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Глава 18

Лиза прошлое.

На третий день Дашку находят в доме матери, под обломками сгоревшего дотла дома. Загорание случилось из-за взрыва газового баллона, который кто-то притянул в дом накануне пожара и я догадываюсь, что его принесла как раз-таки Даша, чтобы соцопека разрешила забрать ей брата. В одну ночь маленький человечек превратился в круглого сироту, без матери, отца и родной любящей сестры.

Для моей подростковой души это шок. Как? Почему? Зачем? И кто виноват? Мы вновь собираемся на нашей “точке” и просто молчим. Не хватает слов, чтобы выразить то, что творится у нас внутри. Тяжелый груз давит с каждой секундой все сильнее, и хотя Дашка была совсем новым человеком в коллективе, душевные терзания от этого не становились меньше.

Гашу окурок о бетонный пол и тяжело вздыхаю.

— А я говорила… говорила, что ни к чему хорошему это не приведет… — произносит Валюша шепотом, но достаточно громко, чтобы мы с Тимом услышали.

Честно говоря, я сама себя грызу все это время за то, что позволила Дашке уйти, а тут еще и Валя обвинять начала и слезы душившие меня добрых полчаса моментально хлынули по лицу.

— Говорила она! Дашка все равно бы сбежала! — крикнул в ответ Тимур, который держался все это время изо всех сил.

Молчание вновь заполнило заброшенную комнату, наши души и наши сердца.

Я не могла есть и спать, не могла перестать думать о том, что случилось. Тимур и Валюша сильно поддерживали меня и старались отвлекать разговорами, но у меня не получалось взять себя в руки. Хотелось подойти к Ирине Львовне, нашей заведующей и во всем признаться. Взять вину на себя и мучится с этим до конца своих дней. Потому что только я поддержала ее в тот момент, когда она захотела бежать. Именно я посадила ее в электричку и отправила на смерть, хотя умом понимала, что Дашке там будет плохо… Когда Ирина Львовна вызвала меня и Тима к себе в кабинет я даже не удивилась.

–

Мы сидим перед внушительным письменным столом с многочисленными канцелярскими принадлежностями и наблюдаем как директор детского дома облачившись в черное длинное платье нервно ходит по кабинету. Она изредка бросает на нас свой гневный взгляд, который не сулит нам ничего хорошего.

— Что вы себе возомнили? Вы представляете, какой скандал сейчас разгорится? Да меня с места могут уволить из-за вас, идиоты неблагодарные!

— Мы тут при чем? — спрашивает Тим, стараясь не смотреть на Ирину Львовну.

— Перестань валять дурака! Лина Малыхина мне все рассказала — что вы тщательно планировали побег и лично помогали новенькой сбежать домой в свой Задрюпинск!

При упоминании Линки мои кулаки непроизвольно сжимаются. Так и знала, что эта мелкая не станет держать язык за зубами. Тимур начинает оправдываться и просить прощение за себя, за нас. А я сижу молча и послушно принимаю все нападки в свою сторону, считая их вполне обоснованными.

— Я сделаю так, чтобы ты, Соловьева и ты Мазуров остались ни с чем — на хорошие квартиры можете не рассчитывать! На поступление в ВУЗ — тоже. Помогать вам я точно не буду. Я уничтожу вас двоих за то, что вы чуть не уничтожили меня.

Именно в этот момент я клянусь себе, что обязательно выясню, как поживает маленький брат Дашки, и сделаю все что в моих силах, чтобы поставить его на ноги.

Глава 19

Лиза.

Все происходящее кажется мне сном. Прекрасным, волшебным, добрым сном. И я не хочу никогда больше просыпаться, только бы видеть Марка рядом со мной. Моим.

— Наверное, я должна предупредить тебя… Я девственница.

Он откидывается на постель, расстегнутая рубашка оголяет безупречные кубики пресса на животе и тонкую полоску темных волос, которые спускаются вниз под брюки. Алкоголь постепенно выветривается из головы, смелость исчезает, но желание — нет. Я твердо уверена в том, что Марк тот самый единственный с кем я хочу провести ночь.

— Иди сюда, Белоснежка, — говорит он, подзывая меня к себе.

Становится холодно и страшно за те несчастные секунды, пока я преодолеваю расстояние к кровати, на которой лежит Марк, подпирая голову рукой. Его черные глаза внимательно изучают меня, и больше всего на свете я боюсь, что он передумает и отвергнет меня. Но когда его сильные руки увлекают меня к себе, я успокаиваюсь.

— Почему Белоснежка? — спрашиваю я, когда оказываюсь на подушке, а лицо Марка нависает надо мной.

Облизываю губы, внимательно изучаю черты его лица, которые впервые так близко. Марк нежно касается губами моей щеки и спускается ниже и ниже, к шее, ключице и груди. На этом моменте мне становится трудно дышать. Марк обводит языком мой правый сосок, и сдавленный всхлип вырывается наружу.

— Потому что ты похожа на Белоснежку, Лиза. Такая же сказочная, — проговаривает Марк, и вновь впивается губами в мою грудь.

Я зарываю пальцы в его густые черные волосы и умоляю не останавливаться. Я забываю обо всем рядом с ним, особенно, когда губы Марка перемещаются на мой живот, а затем ниже и ниже. Закрываю глаза от блаженства и новых неизведанных ласк. Чувствую, как его руки снимают мои трусики, и стыдливо свожу ноги вместе.

— Просто доверься мне, ладно?

Я послушно киваю и поддаюсь движениям Марка. Ноги расставлены в сторону, я зажмуриваю глаза от страха, откидываю голову на подушку и выгибаю спину, потому что его язык уже резво исследует мою промежность.

Чёрт возьми, я не думала, что это так… приятно. Совсем не так, как я трогала себя пальцами в одиночестве. И я улетаю. Сжимаю руками шелковые простыни под собой и закидываю голову к потолку, потому что если я буду смотреть на Марка, боюсь, что сгорю от стыда. Надо было выпить больше алкоголя… Спустя несколько секунд я начинаю мелко дрожать, чувствуя скорое приближение оргазма.

— Посмотри на меня, малышка. Я хочу видеть, как ты кончаешь… — голос Марка звучит так хрипло и сексуально, что у меня пробегают мурашки по телу.

Я хочу ему подчиняться, хочу быть его, хочу нравиться ему. Приподнимаюсь на локтях, раскрываю глаза и наблюдаю, как образ Марка плывет у меня перед глазами. Внизу живота напряженный тугой комок, который разрастается сильнее и сильнее, с каждым движением языка у меня между ног. А затем комок лопается и острая волна удовольствия захлестывает меня с такой силой, что я несдержанно кричу и царапаю ногтями руку Марка до крови.